...Кто-то однажды сказал мне, что вода - лучший проводник.
Не помню, кто это был, потому что я провёл его туда, где он перестал быть прежним...
...Кто-то однажды сказал мне, что вода - лучший проводник.
Не помню, кто это был, потому что я провёл его туда, где он перестал быть прежним...
...Когда-то давно и где-то очень далеко жил-был один старый маг. Он был так стар, что сама Айко, Старшая из Старых, забыла о том, сколько ему лет, и махнула на него сморщенной рукой - что взять с хранителя Библиотеки. Все, кто был до него, истаяли, ушли в Текст и стали Текстом - их тела истончились до атомов вещества, из которого состоят чернила, и опали в пробелы между иероглифами, в бреши между строчками, движения их душ застыли завитушками иероглифов и пламя их сердец взметнулось апострофами, да так и осталось на страницах. Айко бережно плела нить бесконечно долгой жизни хранителя Библиотеки Фейнганы - последнего мастера Текста в братстве Ордена. Старая ведала, что нельзя бесконечно писать Текст, не став Текстом, и ждала, когда древняя душа мастера закостенеет, застынет неприметной завитушкой на листе неоконченной рукописи... Айко плела нить. Айко терпелива.
Мастер хранитель Библиотеки писал иероглифы, вырисовывая завитушки усиков Айко, прописывал Текстом сложный узор плетения судеб. Старик видел рассвет Фейнганы и был готов увидеть её закат. Ничто на свете не могло удивить его, напугать или растрогать. В этом он был похож на неумолимую Айко. Из-под приопущенных век он наблюдал за вьющейся нитью в руках богини и усмехался. На лист ложилось начертание слова. Нить ложилась замысловатой петлёй. Смысл слова был предельно понятен. Петля всегда выводила напрямую, и нить вилась дальше.
Лишь одно было недоступно старому хранителю Библиотеки. Лишь об одном он молил богов в тайне от самого себя. Старый мастер Текста мечтал о чуде. О чём-то таком, что он не смог бы прописать в Книге Жизни, что не вырисовал бы завитушками на ровных листах.
Айко плела нить, из-под полуопущенных век глядя на страницы Книги Жизни, и усмехалась.
...Нитка заплелась об иероглиф, и усики иероглифа завернулись в другую сторону. Хранитель Библиотеки встретился взглядом с мальчишкой, у которого глаза цвета воды в речном омуте, волосы - как незакатное солнце Фейнганы, а душа чиста, как цветок, трепещущий на ветру.
История мира замерла на миг, Айко дёрнула пальцами, клубок покатился, нити перепутались... Иероглиф Айконды, цепкие усики винограда по камню основания башни, время вспять и на разрыв.
Я люблю тебя, Шэйллхэ Реминаэ )))
Мастер хранитель Библиотеки писал иероглифы, вырисовывая завитушки усиков Айко, прописывал Текстом сложный узор плетения судеб. Старик видел рассвет Фейнганы и был готов увидеть её закат. Ничто на свете не могло удивить его, напугать или растрогать. В этом он был похож на неумолимую Айко. Из-под приопущенных век он наблюдал за вьющейся нитью в руках богини и усмехался. На лист ложилось начертание слова. Нить ложилась замысловатой петлёй. Смысл слова был предельно понятен. Петля всегда выводила напрямую, и нить вилась дальше.
Лишь одно было недоступно старому хранителю Библиотеки. Лишь об одном он молил богов в тайне от самого себя. Старый мастер Текста мечтал о чуде. О чём-то таком, что он не смог бы прописать в Книге Жизни, что не вырисовал бы завитушками на ровных листах.
Айко плела нить, из-под полуопущенных век глядя на страницы Книги Жизни, и усмехалась.
...Нитка заплелась об иероглиф, и усики иероглифа завернулись в другую сторону. Хранитель Библиотеки встретился взглядом с мальчишкой, у которого глаза цвета воды в речном омуте, волосы - как незакатное солнце Фейнганы, а душа чиста, как цветок, трепещущий на ветру.
История мира замерла на миг, Айко дёрнула пальцами, клубок покатился, нити перепутались... Иероглиф Айконды, цепкие усики винограда по камню основания башни, время вспять и на разрыв.
Я люблю тебя, Шэйллхэ Реминаэ )))
21.09.2020 в 15:44
Пишет Jzheislinh Sheillhe:За спиной стоит Вечность. Не оборачиваясь, ощущаю присутствие, фигура в сутане из глубоких теней, серые волосы подобны зеркальной глади воды и пеплу - текут по плечам, ниспадают потоками, не знающими движения. Время застыло. Нет, оно идёт своим чередом, мы лишь находимся между биениями его пульса, там, где мгновение никогда не начиналось и никогда не закончится - стрела неподвижна каждый миг своего полёта к цели. Где-то на залитой косыми, парящими лучами закатного солнца улице - я делаю шаг из кружения золотых листьев в кружение золотых листьев, и пока длится шаг, между вдохом и выдохом, ударами сердца, там и здесь (или наоборот), между тем, как вспорхнувшая с век бабочка опустится на них снова и сквозь тонкие, витражные крылышки мир обретёт привычные черты - я возвращаюсь в зеркальный, бескрайний зал, где за моей спиной стоит до поры бесстрастная Вечность. У неё, как и положено, мои черты - ведь кроме нас здесь никого нет. Но если я обернусь и встречу взгляд - он окажется синим. Всё верно, у моей Вечности глаза моего возлюбленного. Словно бы цвет проливается с кисти в чёрную воду, и Бездна не в силах поглотить эту синь, коса на камень. Синяя бабочка порхает между цветами секунд, освобождая мою душу из тенёт вечного покоя, и я покорно следую за ней. Обними меня, Вечность, скользни по коже лёгким покровом, прозвени серебром бубенцов, облачаюсь в тебя, как в одежду. Ты давно утонула в его взгляде, и разницы между нами с тобой нет с тех пор, истаяла - будто ночь, полная звёздного света, сменила сумерки. Тысячи тысяч звёздных рассветов - вспыхивают в темноте, распускаются бутонами. Моя Вечность, имя тебе - цветущий сад, я пройду нехожеными тропами ручьёв, палым листом, лепестком, летящим в безветрии, и все пропасти затянутся, словно раны, верь мне и ничего не бойся.URL записи
Комментарии (2)
23.08.2020 в 10:00
Пишет Lannaletha:"Вечная весна"URL записи
Вчера был вечер чудес и мощнейшей Связи.
Рэйнушка перевёл Forever young.
Я люблю эту песню ещё Бог знает с каких давних времён, когда услышала в оригинале (Alphaville), а в этом году, в процессе вдумчивого знакомства с творчеством Грегориана, нашла их версию - и выяснилось, что это одна из любимых грегорианских песен у Рэйна, и значимая для Ордена, и - Таифская
Поэтому мне очень хотелось её - на русском (чтоб петь), и с правильными смыслами (чтоб петь о том, о чём и нужно)
И вот вчера у Рэйна сотворился верный текст.
И спелся (у меня).
А дальше всех вынесло. Потому что Рэйна унесло в Фейнгану, он написал об этом, а я, прочитав, вынеслась сама, захлебнулась в переполняющих эмоциях ("вижу как наяву" - это ещё очень слабо сказано! О_о) - и остаток ночера вплоть до сна провела в изменёнке со взглядом изнутри сильно не своими глазами.
Было божественно. Было прекрасно через края и до боли и больно - до растворения в.
Да, я тоже не знаю, как и куда это избывать, куда орать и как не убиться о ближайшее что-нибудь, когда боль берёт верх. К счастью, она откатывает быстро и сменяется волнами тепла и счастья.
Родной, спасибо.
Рэйн, спасибо.
Я так счастлива давать путь таким чудесам!
Или даже точнее: когда случается ТАКОЕ - я знаю, что это не просто про "хорошо", "красиво", "отзывается" - что это Смысл. Как бы.. Про то, что я, как частичка огромного целого, встаю на своё место. Что цепочка, последовательность - верная. Что через вот это всё наше творится что-то ещё более сильное, прекрасное, сияющее, жизнетворящее.
Спасибо вам за это счастье
Синхроном: я пишу, а в окна льётся песнь из храма..
* * * Вечная весна * * *
Нам - танцевать и горя не знать,
Бег облаков в небесах наблюдать,
Верить в весну и зимы ожидать -
Минует ли нас рока час?
Прерви наш путь сейчас
Или позволь нам жить вечно,
Мы не дерзнём решать,
Мы юны и беспечны,
Мы - всего лишь дети,
Мы - надежда тех, кто
Верил в нас, как в чудо.
Что же будет после, правда ли конец?
Обращая к солнцу золото сердец,
Мы поём с богами
На мотив безумный бесконечной юности.
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей землёй беспечной -
Отныне! Навеки! И вечно!
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей страной бессмертной -
Вечная весна!
Одни - огонь, а другие - вода.
Не верю, что все мы уйдём без следа,
Я спою вечную юность нам всем - Да будет так!
Почему бы нам не остаться навечно
Как цветы весны, молодой и беспечной,
Как алмазы в свете
Утреннего солнца?
Как много дорог мы ещё не прошли!
Как много рифм и нот не нашли,
Как много мечтаний -
Храмов в облаках, чтоб мы их возвели наяву!
Скачать песню можно здесь
Послушать можно здесь
P.S. Наших, Орденских песен звучит в воздухе этого мира всё больше и больше, и я безмерно счастлив.
Спасибо Богу. Спасибо группе Грегориан за точное попадание в орденские хоралы. Спасибо авторам исходника и да простят они меня за то, что обошёлся с их текстом вольно, точнее, написал на их материале совсем другую песню )) Спасибо, что это звучит. Спасибо, брат Таифа, что провёл через меня это (и это через меня). Спасибо, моя голова, которая умеет отключиться от попыток творчества и быть просто инструментом канала.
23:08
Вечная Весна
...
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей землёй беспечной -
Навеки! И вечно!
Его голос - мягкий, бархатный, живой и сильный, густой, как поток золотистого света, заполняет всё. Голос течёт в тёплом воздухе долин, он наполняет воздух настолько, что кажется тактильным прикосновением. Он заполняет сознание и вырывается из лёгких, и я сам не замечаю, как пою вместе с ним.
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей страной бессмертной -
Вечная весна!
Он стоит на одном из верхних ярусов Обители, на последнем материальном - и его силуэт на фоне неба горит золотом. Его золотые волосы струятся по ветру, и одежды тоже кажутся золотыми. Его глаза закрыты, я хорошо вижу его лицо, озарённое радостью, как светом, сияющим изнутри. Я нахожусь за несколько миль, внизу, в долине, но расстояние - не помеха, когда есть Слияние. Боги, как он прекрасен. Он становится воплощённой песней, словно кто-то из богов сошёл вниз, чтобы спеть мир заново. Пение, пение, пение гремит в воздухе, и нарастает ликование - почти невыносимое, переходящее в боль.
В этот миг я наконец понимаю: Больше не будет войны. В этот миг я вижу бесконечные века мира. Возделанные пышные поля под незакатным ласковым солнцем, шёлк разноцветных одежд и лент, ритуальные процессии и вознесшиеся до небес шпили храмов... В этот миг я верю: ОНИ недаром назвали нашу страну Фейнгана - "Надежда на...". В этот миг я знаю: мы же сможем!
Прерви наш путь сейчас
Или позволь нам жить вечно,
Мы не дерзнём решать,
Мы юны и беспечны,
Мы - всего лишь дети,
Мы - надежда тех, кто
Верил в нас, как в чудо.
Обитель поёт. Долина поёт. Поёт бесконечная процессия людей, заполнивших долину, ликующих, покинувших свои дома и бросивших свои дела, чтобы присоединиться к торжеству. Песня изливается из каждого сердца, струится в знойном, нежном воздухе, полном ароматов трав и цветов. Поют, кажется, даже камни.
Что же будет после, правда ли конец?
Обращая к солнцу золото сердец,
Мы поём с богами
На мотив безумный бесконечной юности...
Я ловлю взгляд брата Альнары, его тёмные глаза непривычно улыбаются и указывают направо. Я слежу за их взглядом и вижу Учителя в толпе. Он идёт неузнанный никем, в простых одеждах, держит за руку Даму под покрывалом. Она плавно движется среди процессии идущих и поющих людей, и никто не замечает, как под Её ногами распускаются серебряные цветы...
А Таифа Оррэриро, стоя на кровле Обители и простерев раскинутые руки над Фейнганой, продолжает петь:
Одни - огонь, а другие - вода.
Не верю, что все мы уйдём без следа,
Я спою вечную юность нам всем - Да будет так!
Я сжимаю в руке руку моего любимого Реминаэ. Я смеюсь и ощущаю, как годы стекают с меня, будто вода при выходе из моря, разглаживаются морщины и волосы снова темнеют, и серебряные нити теряются в черноте...
Почему бы нам не остаться навечно
Как цветы весны, молодой и беспечной,
Как алмазы в свете
Утреннего солнца?
Как много дорог мы ещё не прошли!
Как много рифм и нот не нашли,
Как много мечтаний -
Храмов в облаках, чтоб мы их возвели наяву!
В воздухе расцветают огненные цветы, множество заворожённых взглядов любуется фейерверком, я вижу улыбку Ашшими где-то внутренним зрением. Он рядом, но глаза не могут разглядеть его в толпе.
"Запомни этот миг, - шепчет кто-то внутри моей головы, и я в мешанине эмоций, эманаций и впечатлений не могу опознать голос, - именно так выглядит Рай".
Брат Таифа смотрит мне в глаза - через мили, внутренним зрением, и расплавленный янтарь его взгляда слепит, как солнце. Я сливаю свой голос с его голосом, над Фейнганой звучит:
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей землёй беспечной -
Навеки! И вечно!
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей страной бессмертной -
Вечная весна!
Мы поём вместе, тянется безумно долгая, запредельная нота, один за другим лопаются высокие хрустальные бокалы с вином в наших руках.
Фейнгана навеки останется для меня такой.
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей землёй беспечной -
Навеки! И вечно!
Его голос - мягкий, бархатный, живой и сильный, густой, как поток золотистого света, заполняет всё. Голос течёт в тёплом воздухе долин, он наполняет воздух настолько, что кажется тактильным прикосновением. Он заполняет сознание и вырывается из лёгких, и я сам не замечаю, как пою вместе с ним.
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей страной бессмертной -
Вечная весна!
Он стоит на одном из верхних ярусов Обители, на последнем материальном - и его силуэт на фоне неба горит золотом. Его золотые волосы струятся по ветру, и одежды тоже кажутся золотыми. Его глаза закрыты, я хорошо вижу его лицо, озарённое радостью, как светом, сияющим изнутри. Я нахожусь за несколько миль, внизу, в долине, но расстояние - не помеха, когда есть Слияние. Боги, как он прекрасен. Он становится воплощённой песней, словно кто-то из богов сошёл вниз, чтобы спеть мир заново. Пение, пение, пение гремит в воздухе, и нарастает ликование - почти невыносимое, переходящее в боль.
В этот миг я наконец понимаю: Больше не будет войны. В этот миг я вижу бесконечные века мира. Возделанные пышные поля под незакатным ласковым солнцем, шёлк разноцветных одежд и лент, ритуальные процессии и вознесшиеся до небес шпили храмов... В этот миг я верю: ОНИ недаром назвали нашу страну Фейнгана - "Надежда на...". В этот миг я знаю: мы же сможем!
Прерви наш путь сейчас
Или позволь нам жить вечно,
Мы не дерзнём решать,
Мы юны и беспечны,
Мы - всего лишь дети,
Мы - надежда тех, кто
Верил в нас, как в чудо.
Обитель поёт. Долина поёт. Поёт бесконечная процессия людей, заполнивших долину, ликующих, покинувших свои дома и бросивших свои дела, чтобы присоединиться к торжеству. Песня изливается из каждого сердца, струится в знойном, нежном воздухе, полном ароматов трав и цветов. Поют, кажется, даже камни.
Что же будет после, правда ли конец?
Обращая к солнцу золото сердец,
Мы поём с богами
На мотив безумный бесконечной юности...
Я ловлю взгляд брата Альнары, его тёмные глаза непривычно улыбаются и указывают направо. Я слежу за их взглядом и вижу Учителя в толпе. Он идёт неузнанный никем, в простых одеждах, держит за руку Даму под покрывалом. Она плавно движется среди процессии идущих и поющих людей, и никто не замечает, как под Её ногами распускаются серебряные цветы...
А Таифа Оррэриро, стоя на кровле Обители и простерев раскинутые руки над Фейнганой, продолжает петь:
Одни - огонь, а другие - вода.
Не верю, что все мы уйдём без следа,
Я спою вечную юность нам всем - Да будет так!
Я сжимаю в руке руку моего любимого Реминаэ. Я смеюсь и ощущаю, как годы стекают с меня, будто вода при выходе из моря, разглаживаются морщины и волосы снова темнеют, и серебряные нити теряются в черноте...
Почему бы нам не остаться навечно
Как цветы весны, молодой и беспечной,
Как алмазы в свете
Утреннего солнца?
Как много дорог мы ещё не прошли!
Как много рифм и нот не нашли,
Как много мечтаний -
Храмов в облаках, чтоб мы их возвели наяву!
В воздухе расцветают огненные цветы, множество заворожённых взглядов любуется фейерверком, я вижу улыбку Ашшими где-то внутренним зрением. Он рядом, но глаза не могут разглядеть его в толпе.
"Запомни этот миг, - шепчет кто-то внутри моей головы, и я в мешанине эмоций, эманаций и впечатлений не могу опознать голос, - именно так выглядит Рай".
Брат Таифа смотрит мне в глаза - через мили, внутренним зрением, и расплавленный янтарь его взгляда слепит, как солнце. Я сливаю свой голос с его голосом, над Фейнганой звучит:
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей землёй беспечной -
Навеки! И вечно!
Вечная весна!
Пусть же длится вечная весна!
Над моей страной бессмертной -
Вечная весна!
Мы поём вместе, тянется безумно долгая, запредельная нота, один за другим лопаются высокие хрустальные бокалы с вином в наших руках.
Фейнгана навеки останется для меня такой.
...Это было давно и далеко. В одну Хаанэру в Фейнгане. Возможно, тогда я впервые глубоко, по-настоящему понял: мой возлюбленный может ходить не только теми путями, что известны меари.
Темнота обнимает обитель бесшумными, мягкими покровами - непривычный мрак затаился в дальних углах, в проёмах окон. Всюду горят лампады, силясь разогнать тьму хотя бы вокруг людей. Хаанэра. Краткое время ночи, которой так боятся фейнги. В окна, пробивая затворы, доносятся звуки хорала, с другой стороны - менее стройное пение городской процессии. Никто не спит - ни в городе, ни по всей стране. Спать на Хаанэру! Как можно. Страшно. Опасно. Чуждо.
Никто не спит на Хаанэру в Фейнгане, кроме него - ему плевать и на суеверия, и на запреты. Его золотые волосы разметались по шёлку покрывал, нежные руки закинуты за голову, широкие расшитые узорами рукава ассари упали складками, похожими на морские волны. Когда он спит, его лицо так спокойно, а дух так далеко, что это слишком похоже на смерть. Фальшивая нота закрадывается в нить моего песнопения. Я умолкаю и прислушиваюсь и не могу услышать дыхания. Разбудить?!..
Я прикасаюсь к нему изнутри и понимаю: его нет здесь. И это не так, как у тех, кто использует состояние сна, чтобы странствовать в Сэйдё.
Тьма сжимается тисками и все ужасы Хаанэры в этот миг обретают власть: он правда не дышит. Так никто из нас не уходит - я знаю, но также знаю: с ним можно ожидать чего угодно.
В этот миг я не мастер Текста и не хранитель Библиотеки, и не меари, и не служитель Ордена. В этот миг я как будто снова смертный мальчик у постели неподвижной женщины, осознающий непростую мысль: мама не спит, она ушла. Насовсем.
Когда крик уже совсем готов вырваться у меня, чтобы внести смуту в и без того полную шелестящих страхов Долгую Ночь, он открывает глаза. И я, вместо того, чтобы закричать, ровно спрашиваю:
- Реминаэ... Куда ты уходил?
Он смотрит на меня - глаза зелёные, омутные, неразгаданные - молчит, потом отвечает:
- Я здесь, Райннэрэ.
И лишь очень потом - рассказывает мне стихами:
Вот такой вот приход в Огнецветную ночь ) А я, оказывается, говорю во сне.
Темнота обнимает обитель бесшумными, мягкими покровами - непривычный мрак затаился в дальних углах, в проёмах окон. Всюду горят лампады, силясь разогнать тьму хотя бы вокруг людей. Хаанэра. Краткое время ночи, которой так боятся фейнги. В окна, пробивая затворы, доносятся звуки хорала, с другой стороны - менее стройное пение городской процессии. Никто не спит - ни в городе, ни по всей стране. Спать на Хаанэру! Как можно. Страшно. Опасно. Чуждо.
Никто не спит на Хаанэру в Фейнгане, кроме него - ему плевать и на суеверия, и на запреты. Его золотые волосы разметались по шёлку покрывал, нежные руки закинуты за голову, широкие расшитые узорами рукава ассари упали складками, похожими на морские волны. Когда он спит, его лицо так спокойно, а дух так далеко, что это слишком похоже на смерть. Фальшивая нота закрадывается в нить моего песнопения. Я умолкаю и прислушиваюсь и не могу услышать дыхания. Разбудить?!..
Я прикасаюсь к нему изнутри и понимаю: его нет здесь. И это не так, как у тех, кто использует состояние сна, чтобы странствовать в Сэйдё.
Тьма сжимается тисками и все ужасы Хаанэры в этот миг обретают власть: он правда не дышит. Так никто из нас не уходит - я знаю, но также знаю: с ним можно ожидать чего угодно.
В этот миг я не мастер Текста и не хранитель Библиотеки, и не меари, и не служитель Ордена. В этот миг я как будто снова смертный мальчик у постели неподвижной женщины, осознающий непростую мысль: мама не спит, она ушла. Насовсем.
Когда крик уже совсем готов вырваться у меня, чтобы внести смуту в и без того полную шелестящих страхов Долгую Ночь, он открывает глаза. И я, вместо того, чтобы закричать, ровно спрашиваю:
- Реминаэ... Куда ты уходил?
Он смотрит на меня - глаза зелёные, омутные, неразгаданные - молчит, потом отвечает:
- Я здесь, Райннэрэ.
И лишь очень потом - рассказывает мне стихами:
24.06.2020 в 21:52
Пишет Jzheislinh Sheillhe:Белый свет опалил ресницыURL записи
в самый тёмный час Хаанеры,
долгая ночь как процессия
молчаливых жрецов сомкнулась
кольцами тишины,
обручив Обручённых с Вечностью.
Яркий свет из соцветия Севера,
от звезды, ароматом клевера, вкусом мёда
на губах моих, запечатанных
поцелуем доверия, плещется
словно волны сокрытой от глаз человеческих
незакатной страны.
Я танцую в одеждах жреческих,
в чёрно-белое мир расцвеченный,
за чертою прибоя - женщина
подает мне кувшин с улыбкою,
и другая, точь-в-точь, но с чашею,
в чаше кровь, а в кувшине - золото,
я, смеясь, говорю загадками,
что испил бы, да сам серебряный...
Тень покровов бросаю в воды, остаюсь как есть,
и танцую о том, что будет, о том, что было.
Огнецвет с Хаанерой в объятиях держат, опоясавши крест-на-крест,
свет струится из сердца в песню,
свет струится из сердца в танец, изнутри в глубину глубин
чёрного неба,
я пою и танцую восход, распускаюсь весенним цветком -
в самый тёмный и тихий час
сновидений зимы.
Вот такой вот приход в Огнецветную ночь ) А я, оказывается, говорю во сне.
Комментарии (1)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
18:52
Я выхожу из башни
Я выхожу из башни. Я снимаю тиару.
мантию треплет ветер. Ветер знает: он слышит мысли.
Запах моих желаний тянет, как дым пожара...
Хоть и велик, и светел лик мечты в запредельной выси.
Спит полуночный город. Звёзды - каскадом соцветий -
Дикий, холодный танец миров и ближних и дальних...
Спят служители Ордена, спят старики и дети...
Спит на дне океана древний демон по имени Ллхаймэ.
Я знаю, что делаю, я знаю, что делаю -
Я твержу это заклинание, я заклинаю Истину,
В глубь Кристалла Меа частью до целого,
В Книгу Жизни красным по белому
Заплетаю другими смыслами, золотыми, кристально чистыми...
Сегодня я прикоснусь к тебе. Сегодня я загляну в тебя.
После того, как отдам тебе
всё, что было мной. Страшно.
Сегодня я позову тебя. Сегодня я назову себя
Тобой. Чтобы разбудить тебя,
бог Перевёрнутой Чаши.
Я выхожу, я спускаюсь по белым ступеням, я слышу, как за спиной - рушится...
Пред тем, как упасть к ногам, обратившимся в хвост...
Моя Башня.
мантию треплет ветер. Ветер знает: он слышит мысли.
Запах моих желаний тянет, как дым пожара...
Хоть и велик, и светел лик мечты в запредельной выси.
Спит полуночный город. Звёзды - каскадом соцветий -
Дикий, холодный танец миров и ближних и дальних...
Спят служители Ордена, спят старики и дети...
Спит на дне океана древний демон по имени Ллхаймэ.
Я знаю, что делаю, я знаю, что делаю -
Я твержу это заклинание, я заклинаю Истину,
В глубь Кристалла Меа частью до целого,
В Книгу Жизни красным по белому
Заплетаю другими смыслами, золотыми, кристально чистыми...
Сегодня я прикоснусь к тебе. Сегодня я загляну в тебя.
После того, как отдам тебе
всё, что было мной. Страшно.
Сегодня я позову тебя. Сегодня я назову себя
Тобой. Чтобы разбудить тебя,
бог Перевёрнутой Чаши.
Я выхожу, я спускаюсь по белым ступеням, я слышу, как за спиной - рушится...
Пред тем, как упасть к ногам, обратившимся в хвост...
Моя Башня.
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
00:08
Тайна
И ещё одно слово на сегодня - тайна.
Это слово довольно часто фигурирует в текстах и особенно мне мило тем, что связано с исходным именем одного из главных героев ХОА )) Ремэ (в более поздних интерпретациях - реми или рема).
Как я уже упоминал, Реминаэ - это в переводе "Таинственная река". И отнюдь не случайно это словосочетание постоянно упоминается по тексту и стало названием истории: вообще-то, это попросту не что иное, как имя )
Хранитель не имел понятия, как зовут его спасителя, целителя, вылечившего его от недуга. Но, будучи без сознания и непреднамеренно прикоснувшись к его душе, он увидел реку, которую он назвал для себя Реминаэ - Таинственная Река, потому что никак иначе это явление просто не могло называться. Таким образом, Мастер Текста прочёл его Истинное имя - ведь магия в том и состоит, чтобы называть вещи, явления и существ наиболее подходящими для них, Истинными именами.
Река, струящаяся сквозь дикий лес на горном склоне, у границ Полутени - деревья здесь зелёные, а не лиловые. Извилистое русло в заросших берегах, деревья нависают и переплетаются над водой, так плотно, что неба не видно - но вода при этом светлая, сверкающая. Повсюду царит зелёный полумрак, и в нём блестят струи реки - крутясь омутами, рисуя дуги и петли узорами течения. Я стою в воде и гляжу на реку. Я гляжу против течения - туда, откуда, из таинственной зелёной глуши, ко мне струится вода. Я любуюсь рекой. Стихия силы моей Звезды - вода, и за свою бесконечно долгую меарийскую жизнь я повидал очень много рек, я умею понимать их язык и разговаривать с ними. Я говорил с сотнями из них и со многими дружил, но никогда ещё я не видел такой прекрасной. Прекрасной не вообще, не в абсолюте, - а именно для моих глаз. Каждый её извив, каждый блик в её кристально чистых, светлых водах дарит мне наслаждение одним фактом своего существования. Я хочу больше этой реки. Неодолимое желание познать эту красоту больше, глубже и выше влечёт меня, и я, не в силах противиться этому чувству, иду - вверх, против течения реки. Вода струится и сверкает вокруг меня, через меня, сквозь меня. Я ощущаю лёгкое сопротивление - реки всегда противятся, когда кто-то пытается идти против их течения, чтобы познать самое их сокровенное - истоки. Но сопротивление не сильное, меня явно не воспринимают как врага.
Идти непросто: река стремится сквозь завалы бурелома, теснины в скалах, таит опасные омуты и водовороты. Я пробираюсь по пояс и по грудь в воде, порой вплавь, всё выше и выше, любуясь тем, какой разной - и по-разному красивой - оказывается река на каждом повороте, в каждом новом ракурсе, с каждым новым шагом. Это - самое странное приключение, которое со мной когда-либо происходило, потому что даже в часы самых сложных моих философских выкладок в работе с Текстом я не испытывал такой живой, тоскующей жажды познания вкупе с наслаждением узнавания. Я совершенно неожиданно, и, пожалуй, впервые в жизни, понимаю, что я - счастлив. Счастлив не меарийским счастьем полноты всего в себе, которое постигаешь, пройдя посвящение. Не счастьем принадлежности и единства - к которому приобщаешься, становясь частью Октавы. Не счастьем Служения - которое, трепетное и беспокойное, отвоёвываешь каждый миг у Бездны... Нет - каким-то очень личным счастьем. Счастьем Здесь и сейчас. Любуясь этой прекрасной рекой.
Наконец я достиг места, когда уже не мог подниматься по течению дальше: берега здесь были непроходимы, поток был слишком глубок, чтобы идти вброд, и слишком быстр, чтобы можно было спорить с его силой, продвигаясь вплавь. Я понял, что дальше - выше - мне не попасть, и с тоской вглядывался в таинственную мглу, в недосягаемое для меня выше-по-течению. Я всей душой рвался туда и страдал от чувства недосягаемости, невозможности, и не мог насмотреться на то, что видел.
Благодарный, я опустился на колени, погрузив руку в воду и, гладя прозрачные струи, говорил с рекой.
"Ты - самое прекрасное, что я когда-либо видел. Клянусь. Благодарю тебя за то, что ты есть. Твоя красота возвращает мне самого себя".
Это слово довольно часто фигурирует в текстах и особенно мне мило тем, что связано с исходным именем одного из главных героев ХОА )) Ремэ (в более поздних интерпретациях - реми или рема).
Как я уже упоминал, Реминаэ - это в переводе "Таинственная река". И отнюдь не случайно это словосочетание постоянно упоминается по тексту и стало названием истории: вообще-то, это попросту не что иное, как имя )
Хранитель не имел понятия, как зовут его спасителя, целителя, вылечившего его от недуга. Но, будучи без сознания и непреднамеренно прикоснувшись к его душе, он увидел реку, которую он назвал для себя Реминаэ - Таинственная Река, потому что никак иначе это явление просто не могло называться. Таким образом, Мастер Текста прочёл его Истинное имя - ведь магия в том и состоит, чтобы называть вещи, явления и существ наиболее подходящими для них, Истинными именами.
Река, струящаяся сквозь дикий лес на горном склоне, у границ Полутени - деревья здесь зелёные, а не лиловые. Извилистое русло в заросших берегах, деревья нависают и переплетаются над водой, так плотно, что неба не видно - но вода при этом светлая, сверкающая. Повсюду царит зелёный полумрак, и в нём блестят струи реки - крутясь омутами, рисуя дуги и петли узорами течения. Я стою в воде и гляжу на реку. Я гляжу против течения - туда, откуда, из таинственной зелёной глуши, ко мне струится вода. Я любуюсь рекой. Стихия силы моей Звезды - вода, и за свою бесконечно долгую меарийскую жизнь я повидал очень много рек, я умею понимать их язык и разговаривать с ними. Я говорил с сотнями из них и со многими дружил, но никогда ещё я не видел такой прекрасной. Прекрасной не вообще, не в абсолюте, - а именно для моих глаз. Каждый её извив, каждый блик в её кристально чистых, светлых водах дарит мне наслаждение одним фактом своего существования. Я хочу больше этой реки. Неодолимое желание познать эту красоту больше, глубже и выше влечёт меня, и я, не в силах противиться этому чувству, иду - вверх, против течения реки. Вода струится и сверкает вокруг меня, через меня, сквозь меня. Я ощущаю лёгкое сопротивление - реки всегда противятся, когда кто-то пытается идти против их течения, чтобы познать самое их сокровенное - истоки. Но сопротивление не сильное, меня явно не воспринимают как врага.
Идти непросто: река стремится сквозь завалы бурелома, теснины в скалах, таит опасные омуты и водовороты. Я пробираюсь по пояс и по грудь в воде, порой вплавь, всё выше и выше, любуясь тем, какой разной - и по-разному красивой - оказывается река на каждом повороте, в каждом новом ракурсе, с каждым новым шагом. Это - самое странное приключение, которое со мной когда-либо происходило, потому что даже в часы самых сложных моих философских выкладок в работе с Текстом я не испытывал такой живой, тоскующей жажды познания вкупе с наслаждением узнавания. Я совершенно неожиданно, и, пожалуй, впервые в жизни, понимаю, что я - счастлив. Счастлив не меарийским счастьем полноты всего в себе, которое постигаешь, пройдя посвящение. Не счастьем принадлежности и единства - к которому приобщаешься, становясь частью Октавы. Не счастьем Служения - которое, трепетное и беспокойное, отвоёвываешь каждый миг у Бездны... Нет - каким-то очень личным счастьем. Счастьем Здесь и сейчас. Любуясь этой прекрасной рекой.
Наконец я достиг места, когда уже не мог подниматься по течению дальше: берега здесь были непроходимы, поток был слишком глубок, чтобы идти вброд, и слишком быстр, чтобы можно было спорить с его силой, продвигаясь вплавь. Я понял, что дальше - выше - мне не попасть, и с тоской вглядывался в таинственную мглу, в недосягаемое для меня выше-по-течению. Я всей душой рвался туда и страдал от чувства недосягаемости, невозможности, и не мог насмотреться на то, что видел.
Благодарный, я опустился на колени, погрузив руку в воду и, гладя прозрачные струи, говорил с рекой.
"Ты - самое прекрасное, что я когда-либо видел. Клянусь. Благодарю тебя за то, что ты есть. Твоя красота возвращает мне самого себя".
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Я просто хочу бродить по пояс в лиловой траве. Чувствовать приближение дождя кончиками пальцев… Рисовать иероглифы на красном песке. Слушать скрипку, играющую в холмах… Разговаривать без слов, улыбаться одними глазами… Пока мы все ещё так молоды и так невинны. Пока нет ничего из того, что я знаю теперь.
И падение наше будет нескоро… Нескоро.
(Ответ на вопрос - "Если бы могли переместиться в реальность, описанную в книге, какую книгу вы бы выбрали?" - А можно, я сейчас снаглею и отвечу – мою собственную (книгу)?
Потому что, если совсем и предельно честно – это была бы «Таинственная Река»).
И падение наше будет нескоро… Нескоро.
(Ответ на вопрос - "Если бы могли переместиться в реальность, описанную в книге, какую книгу вы бы выбрали?" - А можно, я сейчас снаглею и отвечу – мою собственную (книгу)?
Потому что, если совсем и предельно честно – это была бы «Таинственная Река»).
Комментарии (3)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Кистью для рисования иероглифов стёрты пальцы.
Переписчик, на миг оторвись. Чуешь? Рвутся судьбы.
Сменит чёрную с белым мантию плащ скитальца,
Языка родного звучанье не вспомнят губы.
Переписчик! Правь Текст, правь же строчку, пока не поздно!
А рука послушно рисует иероглиф новый.
Нити Айко плетутся, и кружатся в танце звёзды.
Текст ложится вязью червлёной в узор Основы.
Жизнь снова измеряется количеством и качеством записанных видений. Я написал эпизод с окончанием Войны Континентов, и доволен.
Переписчик, на миг оторвись. Чуешь? Рвутся судьбы.
Сменит чёрную с белым мантию плащ скитальца,
Языка родного звучанье не вспомнят губы.
Переписчик! Правь Текст, правь же строчку, пока не поздно!
А рука послушно рисует иероглиф новый.
Нити Айко плетутся, и кружатся в танце звёзды.
Текст ложится вязью червлёной в узор Основы.
Жизнь снова измеряется количеством и качеством записанных видений. Я написал эпизод с окончанием Войны Континентов, и доволен.
Мы стоим на краю. Скалы обрываются в шаге от нас, чтобы очень далеко внизу отвесной стеной принять на себя морские волны. Морская гладь переливается кобольтом и бирюзой.
Его волосы на моём лице. Обнимаю его со спины за плечи и шею. Руками чувствую его тело сквозь лёгкий белый шёлк. Он вдыхает морской ветер, и его грудь поднимается под моими ладонями. Его дыхание бьётся птицей у меня в руках.
Я легонько вхожу в его сознание и чувствую, как его ощущения и восприятие сливаются, переплетаются с моими.
Отлично.
В небе парит большая птица. Я цепляю её сэйдам и вхожу в неё. Точнее, мы входим, потому что сейчас мы заплетены в Сэйде. Мы видим нас сверху, с высоты полёта - безбрежное море, мыс, утёсом выдающийся далеко вперёд. Двое на самом краю. У высокого, худого мужчины чёрные волосы с проседью и слишком бледное, чтобы быть человеческим, лицо. Он держит в объятьях парня пониже - с мечтательными зелёными глазами (сейчас они полуприкрыты) и золотистыми, слегка вьющимися волосами. Ветер треплет их, смешивая чёрный и золотой... Ветер играет полами длинных одежд, складками чёрно-белого шёлка. На воде пляшут золотые блики.
Я направляю полёт птицы на север - и она, раскинув крылья, летит над городом и красными холмами, и ало-лиловыми долинами, всё дальше и дальше. Внизу струятся голубые ленты рек и тянутся светлые ленты дорог, по которым едут повозки. Крестьяне на полях собирают колосья; вертятся мельницы; леса шумят листвой; синие, белые и огненные цветы покрывают равнины и склоны холмов как мягкий ковёр; на горизонте возникает синяя дымка приближающихся гор - и вот уже горные хребты высятся, и ущелья разбегаются внизу, рядом со скал срываются сверкающие потоки... Мы вырываемся из ущелий и вот - снова равнины, но уже те, на которых лежит тень. Мы видим странные леса, где деревья с зелёной, а не с красной, листвой, и огромные реки, берущие начало на севере. Там в небо вздымаются самые высокие горы нашего континента. Одна из них взмывает своей вершиной выше всех. Со всех сторон, кроме одной, её подножие омывает укрытое тенями море.
- Что там?
- Это место открыл однажды в своих странствиях брат Альнара. Он называет его Край Света - Астаэвер.
Я отпускаю птицу, и возвращаюсь сознанием на скалу, наблюдая за хранителем моего вдохновения.
Он стоит, откинувшись на меня спиной, запрокинув голову мне на плечо. Я всей кожей ощущаю его экстаз.
- Ну как? Теперь понимаешь ценность Библиотеки?
- Если бы ты не знал, какие земли там существуют, ты бы не знал, куда направлять полёт?
- Конечно.
- Но это же скучно. Когда не остаётся места ни для чего неожиданного, неизведанного, тайного...
- Всегда есть место для неизведанного и неожиданного, радость моя. Как бы ты ни познал мир - всегда останется то, чего ты не знал, и что может оказаться чудом...
"Реминаэ, - называю я его по имени мысленно. - Моё чудо - это ты".
Эти слова я не произнёс и даже не подумал громко, но знал, что он услышал. Он положил ладонь на мои руки, лежавшие на его груди, и глубоко вздохнул от счастья.
(Таинственная Река)
(Видение, которое всегда приходило под песню "Там, на самом на краю земли" группы Пикник, - теперь нашлось в тексте "Таинственной Реки" )
Его волосы на моём лице. Обнимаю его со спины за плечи и шею. Руками чувствую его тело сквозь лёгкий белый шёлк. Он вдыхает морской ветер, и его грудь поднимается под моими ладонями. Его дыхание бьётся птицей у меня в руках.
Я легонько вхожу в его сознание и чувствую, как его ощущения и восприятие сливаются, переплетаются с моими.
Отлично.
В небе парит большая птица. Я цепляю её сэйдам и вхожу в неё. Точнее, мы входим, потому что сейчас мы заплетены в Сэйде. Мы видим нас сверху, с высоты полёта - безбрежное море, мыс, утёсом выдающийся далеко вперёд. Двое на самом краю. У высокого, худого мужчины чёрные волосы с проседью и слишком бледное, чтобы быть человеческим, лицо. Он держит в объятьях парня пониже - с мечтательными зелёными глазами (сейчас они полуприкрыты) и золотистыми, слегка вьющимися волосами. Ветер треплет их, смешивая чёрный и золотой... Ветер играет полами длинных одежд, складками чёрно-белого шёлка. На воде пляшут золотые блики.
Я направляю полёт птицы на север - и она, раскинув крылья, летит над городом и красными холмами, и ало-лиловыми долинами, всё дальше и дальше. Внизу струятся голубые ленты рек и тянутся светлые ленты дорог, по которым едут повозки. Крестьяне на полях собирают колосья; вертятся мельницы; леса шумят листвой; синие, белые и огненные цветы покрывают равнины и склоны холмов как мягкий ковёр; на горизонте возникает синяя дымка приближающихся гор - и вот уже горные хребты высятся, и ущелья разбегаются внизу, рядом со скал срываются сверкающие потоки... Мы вырываемся из ущелий и вот - снова равнины, но уже те, на которых лежит тень. Мы видим странные леса, где деревья с зелёной, а не с красной, листвой, и огромные реки, берущие начало на севере. Там в небо вздымаются самые высокие горы нашего континента. Одна из них взмывает своей вершиной выше всех. Со всех сторон, кроме одной, её подножие омывает укрытое тенями море.
- Что там?
- Это место открыл однажды в своих странствиях брат Альнара. Он называет его Край Света - Астаэвер.
Я отпускаю птицу, и возвращаюсь сознанием на скалу, наблюдая за хранителем моего вдохновения.
Он стоит, откинувшись на меня спиной, запрокинув голову мне на плечо. Я всей кожей ощущаю его экстаз.
- Ну как? Теперь понимаешь ценность Библиотеки?
- Если бы ты не знал, какие земли там существуют, ты бы не знал, куда направлять полёт?
- Конечно.
- Но это же скучно. Когда не остаётся места ни для чего неожиданного, неизведанного, тайного...
- Всегда есть место для неизведанного и неожиданного, радость моя. Как бы ты ни познал мир - всегда останется то, чего ты не знал, и что может оказаться чудом...
"Реминаэ, - называю я его по имени мысленно. - Моё чудо - это ты".
Эти слова я не произнёс и даже не подумал громко, но знал, что он услышал. Он положил ладонь на мои руки, лежавшие на его груди, и глубоко вздохнул от счастья.
(Таинственная Река)
(Видение, которое всегда приходило под песню "Там, на самом на краю земли" группы Пикник, - теперь нашлось в тексте "Таинственной Реки" )
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра