Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Пишет  Airenyere Maitienaro Ruscafinne:

Снилось море зимой...

читать дальше

Море спит подо льдом.
Тихо свернулось клубком,
вздыхает и ждет весны.
От вздохов по льду
Бегут трещины,
утекают в сны.

Лицо застывает от ветра.
Белым. Края не видно.
Море и небо - одно.
Отвернешься на миг
и нет ничего.
Остается сном.

Берег хранит гранитом,
Прислонился плечом -
И ты уже часть скалы.
Слушаешь - сквозь тебя
Дышит море
И где-то идут корабли.

Или память о них
разрывает лед,
А трещины - как пути.
Карта моря на черном -
Увидеть,
Запомнить, идти.

С каждым шагом
все дальше от берега.
Дорога зимы к весне.
Следы не видны
на льду,
Следы укрывает снег.

*******************************************
Картинки старые с глючного фотосета с Хильд.

URL записи

Вчера-позавчера плотненько размышлял о пользе записи сновидений, о дневниках снов и как их вести, и возобновил свой.
Сегодня вся моя лента в снах, совершенно разных существ, в т.ч. тех, которые меня вряд ли читали )) А сны - красивые и интересные.
Меа, спасибо за такой содержательный диалог со мной.

"Я говорю - и ветер соглашается со мной" (с) Дон Хуан

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Из жанра "нарочно не придумаешь" ))
Открываю сегодня на работе яндекс с утра пораньше. У меня есть дурацкая привычка: я часто начинаю день с того, что прохожу по тому случайному запросу, который выдаётся под строкой поиска: "Найдётся всё. Например..."
Сегодня было: "Найдётся всё. например - цвет лягушки в обмороке". Я пошёл.
Яяяя... Что же мне выыыыдаааалось...!



Можно представить, насколько стёбен был последующий диалог с Ш. в моей голове и как я сдерживался, чтобы не расхохотаться - вот оно, стандартное начало рабочего дня визионера )))

(Пояснение: это именно тот цвет, который является "визитной карточкой" Шэйллхэ - цвет камня авантюрин, цвт кашемирового шарфа, который он носит, цвет его глаз... Цвет, которым выражается он и которым он сигналит по Связи: "я рядом")

Ещё одна мысль про сны и дневники сновидений.

По сути дела, разница между сновидением и визионерским переживанием (т.е. глюком - для тех, кому проще такая терминология) - небольшая. Разница заключается единственно в том, что сновидение человек переживает в состоянии сна, а видение, то есть, визионерское переживание, - в состоянии бодрствования. За счёт этого видения, как правило, более связны и логичны, чем сновидения (как правило, но не всегда, кстати): потому что в состоянии бодрствования над переживанием больше контроля, а больше контроля - больше участия логики, соответственно, идёт логическое достраивание и структурирование информации, которое в состоянии сна отсутствует.
Тогда возникает закономерный вопрос: почему большинство людей может видеть сны и воспринимает это как нечто естественное, но при этом не способно к визионерским переживаниям (снам наяву) и не считает это естественным?
Ответ: потому что такое восприятие исторически обусловлено. Выпадать из реальности считалось делом опасным (что логично: пока ты отвлекаешься на ловлю глюков, тебя запросто могут убить враги, сожрать дикие звери и т.п.). Кстати, люди древности и сон не жаловали - сон считался "родным братом" смерти, и ко всему, что с ним связано, относились с опаской, возможно, как раз из-за того, что спящий человек беззащитен. Множество установок, которыми родители и школа пичкают детей, тоже связана с порицанием сна, культом адекватности и концентрации на материальном: "хватит витать в облаках!", "ну что ты спишь на ходу?", "вы что там - уснули?"... Таким образом, с ранних лет вырабатывается установка: "спать" наяву нельзя.
Я подозреваю, что из-за подобных установок сознание большинства людей просто само на автопилоте блокирует доступ к визионерскому переживанию в первые же наносекунды оного - в результате человек как ни в чём не бывало действует, просто не зная, насколько он был близок к тому, чтобы прикоснуться к информации визионерски.

В связи с этим я вот подумал: ведение Дневника Сновидений и, шире, вообще развитие культуры сна может быть очень полезно для тренинга (я про Путь Визионера). Надо включить рекомендации по этой теме в тренинг.

Дневник сновидений отличается от вешания в обычный дневник записей под тегом "сны" следующим:
В обычный дневник ты записываешь только те сны, которые показались тебе интересными, символичными, странными. Даже если ты обещаешь себе записывать все-все - нет, ты всё равно записываешь только ИНТЕРЕСНЫЕ сны, а когда снится что-то слишком банальное, слишком несуразное или просто бессвязное - ты решаешь: "А, чего тут писать? Сегодня ничего путного не снилось".
А путного не снится потому, что ты не записываешь. Для того, чтобы найти дрова в тёмном лесу, необходимо посветить в сторону от лагеря фонариком, если же ты не посветишь - будешь "находить" лишь то, обо что будешь спотыкаться, потому что оно лежит прямо под твоими ногами. Дневник - это луч фонарика.
Успех любого взаимодействия с информацией зависит от того, насколько сфокусирован луч твоего внимания. В рассеянном (обычном) состоянии сознание человека способно фиксировать лишь самые "толстые" раздражители и реагировать на них. В фокусном состоянии - способно схватывать разом огромные объёмы информации, сосчитать за секунду рассыпанные по полу спички, запомнить слово в слово несколько страниц конспекта. Очень концентрированный луч направленного внимания способен воздействовать на событийную реальность.
Отдельный дневник, в котором записываются ТОЛЬКО сновидения - причём ВСЕ без разбору сновидения - это способ сфокусировать своё внимание на сновидческой теме, на этой стороне своей жизни. Это способ сказать своему сознанию: "смотри, мне это интересно, давай этого больше, а"?
Вести Дневник сновидений следует каждый день. В отдельном файле на компе/телефоне, куда по датам записываем всё, что снилось - да, даже если оно неинтересно (опять работа...), бредово (танцевал кан-кан с дочкой директора! оссспаде...) или бессвязно (ну, какие-то дома, ну, куда-то шёл, куда - не помню, ну, о чём-то беспокоился, о чём - не знаю). Если по пробуждении не помним нифига, только смутно какую-то одну деталь (чё-то снилось, чё не помню, но, кажись, там были какие-то дети) - вот эту деталь и записываем.
В основной дневник можно дублировать наиболее интересные экземпляры, но сам по себе Дневник Сновидений должен быть отдельным, недоступным никому, кроме тебя (иначе некоторые сны будет неловко описывать), и постоянным.

В рамках подготовки к практике снова начал вести дневник сновидений, и сразу же снова начали сниться запутанные, сложные и символичные сны. Сегодня мне приснилось, что я направлялся в некое место и не знал, как туда попасть, пытался доехать на автобусе, но потом оказался там без всякого транспорта. Место, куда я направлялся, как оказалось, было за пространством Пустоши, какого-то дикого пространства (пустыря, необжитой земли), пересечённого стеной перепада высот. Я не знал, как спуститься с обрыва и висел на руках над пропастью. Возможно, мне помогли. Потому что в следующей части сна я был уже не один, а втроём с друзьями, вроде бы это - парень и девушка, по сюжету сна я знаю их очень хорошо, в реале я не знаю, кто это такие. Мы попали в место, куда я направлялся, там странно. Оно напоминает сосняк: мы втроём вроде сидим под тонкими, ровно растущими низкорослыми соснами, общаемся и чего-то ждём. Там творятся какие-то странные вещи. Например, там странная живность. Подруга сажает мне на руку какое-то вроде прикольное существо, наподобие большого жука или таракана. Оно размером с мою ладонь, у него круглый хитиновый панцирь. У существа - ЛАПКИ. То есть - их очень много! Я не могу их сосчитать. Существо сперва кажется мне интересным. Я позволяю ему залезть ко мне на руку, оно охватывает её всеми своими лапками, чтобы удержаться, и вцепляется очень крепко (я понимаю, что не смогу стряхнуть его при желании). Мне становится стрёмно. Я прошу подругу помочь мне снять это существо с руки, говорю, что вдруг это паук, а я ведь боюсь пауков! Она убеждает меня, что это точно не паук.
Дальше сон опять меняется. Мы вроде бы дождались того, чего ждали (?) и куда-то едем. Едем мы на машине, за рулём друг, тот чувак, который с нами третий, я сижу рядом. Мы двигаемся медленно, в потоке машин. В какой-то момент мы понимаем, что - внимание! - мы мертвы.
Я смотрю вперёд и вижу, что мы подъезжаем к Брандебургским воротам, и понимаю, что ворота - это Портал. Причём портал между жизнью и смертью, между обыденным и трансцендентным. При этом я вижу Ворота как бы впереди и одновременно знаю, что мы их УЖЕ проехали. Т.е. уже умерли, и это - совершенно нормально, к этому мы и стремились. Я говорю парню и девушке, которые по сюжету сна мои спутники: "Всё ок, мы уже умерли. Мы успели, можно больше не торопиться". И просыпаюсь с чувством прекрасно выполненного долга.
Меня зовут Пути. Они несутся через мой мозг и требуют меня к себе, и это очевидно.
Ждать осталось недолго. Я скоро приду.

Он лежал, утопая в нежнейших шелках, глядя на расшитый звёздами полог – напоминающий своими алмазными узорами о вечности, но столь же неуместный в таком сравнении, сколь грубый, кощунственно материальный в тщетной попытке отобразить великолепие ночного неба.
Он думал о жизни: вся она казалась ему сейчас похожей на этот полог – стремящейся выразить нечто неизмеримо большее, чем то, чем является на самом деле.
Он думал о смерти: она представлялась ему похожей на бездонное ночное небо – настоящее, а не вытканное бриллиантами на иссиня-чёрном шёлке, холодное, неведомое, немыслимое и фатальное, несовместимое с жизнью, но необходимое.
Он прислушивался к своему собственному тяжкому дыханию и медленному, тихому сердцебиению. Он умирал.
Накануне Долгой Ночи он отказался от лекарств и врачей. Он устал. Он больше не видел смысла поддерживать и дальше иллюзию продолжения жизни. 98 лет – много или мало? В отличие от большинства людей, доживающих до его возраста, он хорошо помнил почти все эти годы – почти все 98. Надежды… Страхи… Отчаяние… Поражения… Сражения… Победы… Снова поражения… Снова победы. Много. На взгляд человека – очень много прожил и пережил старик, умирающий сейчас в убранной шелками, надушенной благовониями опочивальне. Но лишь на взгляд человека. И сейчас – впервые за многие десятилетия – он смотрел на свою жизнь не только взглядом человека. Для того, другого, чуждого и странного взгляда, которым он всю жизнь старался никогда не смотреть на вещи, он прожил ничтожно мало. Какие-то 98 лет. Что они в Вечности? Что есть 98 лет для тех, то бессмертен? Миг. Одно лишь краткое воспоминание…
Он вздохнул.
Что есть миг для человека? И стоит ли порой один миг целой жизни?.. Почему сейчас, когда ему 98 и он умирает среди подушек и благовоний, он более всего вспоминает не поле победоносной битвы, не триумфальный въезд в город, не охапки цветов, которые бросали ему под ноги, не долгие годы славы и величия – но лишь один краткий миг? Миг, когда он был рядом с ней.
Она вошла неслышно и плавно подошла к ложу. Он медленно, как бы стремясь как можно полнее прочувствовать происходящее, поднял взгляд своих водянистых старческих глаз к её юному, ровному как первый снег, ослепительно красивому лицу. Оно было бледным настолько, насколько не бывают бледны человеческие лица, и в спокойном, пристальном взгляде её прозрачных голубых глаз не было ничего из того, что было ему знакомо. Но улыбка, нежная, словно прощальный луч уходящего солнца, тронула его лицо.
- Ты пришла, - прошептал он. – Я ждал. Я знал, что ты придёшь.
Она без приглашения присела на постель, не произнеся ни слова. Он вспомнил, что с минуты на минуту должен прийти сын, и на миг в голову ему пришла нелепая мысль – не помешал бы, не зашёл бы не вовремя… Глупая мысль. Человеческая. Даже сейчас он пытался заслониться этими простыми, логичными размышлениями от того факта, что прекрасно знал: сын опоздает, задержится… Он не войдёт раньше, чем будет нужно, в эту опочивальню, куда вошла она – та, что беспрепятственно миновала все посты дворцовой охраны, и стоящих у дверей гвардейцев, и дежуривших у порога слуг, не позволивших бы и мухе влететь в священные покои и готовых явиться немедля по первому же зову господина.
Она смотрела на него глазами цвета весеннего льда. Он не понимал их выражения. Узнаёт ли она сейчас того смуглого, красивого, мужественного юношу, глядя на морщинистого седого подслеповатого старца?
Да. Ей больше не требуется зрение, чтобы видеть, - возникла вдруг мысль в его мозгу, неведомо откуда, и он почувствовал себя так, словно стоит безо всякой одежды на ветру, под пронизывающим взглядом чьих-то внимательных глаз…
Прости. Я не могу глядеть иначе. Это смущает. Я знаю.
Он смотрел на неё бесконечно долго, словно пытаясь запомнить, заучить, запечатлеть в себе весь её образ. Смелый разлёт тонких бровей, благородные, слегка выдающиеся скулы, пушистые чёрные ресницы над «космическими» светлцыми глазами, нежный, но решительный рот… Безупречно уложенные тёмные волосы под шляпкой с мягкими чёрными перьями, точёная фигура, затянутая в строгое, глухое чёрное платье с корсетом и кринолином чёрных кружев, руки под чёрной шалью. Руки в чёрных кружевных перчатках.
А когда он понял, что больше ничего не осталось такого, чего возможно было бы долее ждать, он сказал:
- Ведь ты пришла попрощаться.
Я пришла, - отозвалось в его голове, - исполнить то, должна. Когда-то мы с тобой поспорили на желание. Теперь-то можно сказать: ты выиграл.
Она наклонилась и взглянула ему прямо в глаза. Мороз прошёл по его коже.
Проси, чего хочешь.
Чего хочешь… Он усмехнулся, подумав о второй молодости. О господстве над всем миром. Об исцелении от всех болезней. Об ответе на вопрос, кто сотворил вселенную… И даже о её любви. Он знал, что мог бы назвать что угодно из этого – и получил бы. Он спокойно взглянул ей в глаза и протянул руку.
- Покажи мне – хоть на мгновение – какая она. Вечность.
Она сняла с руки изящную перчатку и сплела тонкие холодные пальцы с его старческими пальцами. Она наклонилась к изголовью и прильнула губами к его губам.
Он ощутил, как входит в её сознание, падает в неё, словно в бездонное ночное небо, и звёзды несутся навстречу, звёзды сияют вокруг него, звёзды светят внутри, звёзды летят сквозь него…
Он увидел многие и многие миры, отражения и грани, и вещи невообразимые человеческому рассудку.
Я люблю тебя, - раздалось где-то далеко, эхом на периферии всего этого великолепия, разрывающего его сердце. – Ты единственный из смертных, которого я когда-либо любила.
Она отпустила руку и отняла губы от его холодеющих губ. Закрывать ему глаза не требовалось: он всегда опускал веки при поцелуе.

Снег переходил в дождь, и дождь ложился на снег. Последний день месяца Поверженного – а завтра уже Ферролин. День скорби. А завтра коронация.
Гулкий салют крепостных пушек разносился по городу, заплаканно замершему на ветру, с низко спущенными синими знамёнами, с погашенными по случаю траура окнами, с тревожно-печальными шёпотами.
Ударил колокол на кафедральном соборе центрального острова. Тяжко, протяжно. Один раз, другой. Третий. И отозвались колокола – сперва соборов соседних островов, а затем и небольших церквей, церквушек, часовен – долгий звон плыл над городом, тянулся, не оставляя сомнений в том, о чём шептались с утра всюду: «Умер… Умер. Император умер. Умер Император. Император… Умер…»
Они стояли на мосту над рекой, слушая звон колоколов, - молодая женщина, одетая в глубокий траур, в шляпке с пушистыми чёрными перьями, и светловолосый человек в длиннополом пальто, расстёгнутом не по погоде. Оба смотрели куда-то за реку, она – в сторону погруженного во мрак, погасившего огни дворца, он – вообще одному ему ведомо, куда, но руки их были сплетены, и он нежно перебирал её пальцы.
Ей хотелось броситься ему на шею и расплакаться – но она больше не умела плакать. Ей хотелось рассказать ему всё-всё-всё – но слова были бессмысленны: тот, кто стоял сейчас рядом с ней, читал её мысли и видел её переживания. Возможно, она бы сошла с ума, останься она сейчас одна. Но она больше никогда не будет одна. Никогда…
Диск Танцующей-Среди-Звёзд выскользнул из-за края рваной тучи и посеребрил реку, пав на воду сверкающей Дорогой Сна… Однажды она приняла вызов и ступила на неё. Серебро благословением и проклятьем пало ей под ноги и вошло в её кровь – приговором вечно скользить по невесомой сияющей дороге…
Её спутник достал из кармана портсигар и закурил, глядя на реку. Он молчал – потому что она не хотела разговоров. Он прекрасно умел делать наиболее уместные в данный момент вещи… По выходе из дворца она совершенно случайно встретила его на улице. Он ничего не спросил, ничего не сказал и просто взял её за руку, сильно, но ласково сжав ладонь.
Она смотрела на сигарету в его губах и думала о том, как много раз она целовала эти красивые, но такие холодные губы. Братские поцелуи заставляли её забывать о том, каково это – целовать кого-то иначе. Целомудренные и бережные прикосновения этих родных губ ничем не напоминали о других губах – горячих и волнующих…
- Шэллз, дай сигарету. – Неведомо зачем она произнесла фразу вслух. Как будто пыталась спрятаться за звучанием человеческих слов от сквозящего отовсюду факта - они не люди...
- Ты же не куришь, - он ответил ей также словами, снова доставая портсигар.
Она подожгла, с непривычки чуть было не спалив эту маленькую вещицу, неловко затянулась и закашлялась. Глаза – наконец-то – защипали слёзы.
- Теперь курю.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Полез на сайт стока любимой марки одежды, чтобы порекомендовать другу.
прям сразу натыкаюсь на это:



А называется она... STORMBORN!!! Stormborn!!!!

Не, ну не могу же я тратить деньги на очередную тряпку, которых и так дфигища, только потому что... но...

Stormborn. И змейство. На синем. Всё, занавес

Upd: Через год относительно этого поста у меня будет такая ))) Шэйллхэ подарит. На день рождения.

"О ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ ДОЛГЕ

…при создании произведения искусства нельзя принимать в расчёт личные соображения. Материальные в том числе… Потом можно посоображать на тему, как бы повыгоднее впарить то, что получилось... Но если никто не купит - всё равно нужно работать дальше, как Ван-Гог. И это есть профессиональный долг. Понятие профессионального долга … имеет прямое отношение к чести. К мистике. К творению из ничего, то есть к богоподобию человека… Дворник, который не метёт, водитель маршрутки, который криво рулит, горничная, которая не убирает - это всё совдеповские дела. Это последствия растления, это уничтоженное чувство достоинства в людях, …это рабская психология. У человека с достоинством вопроса не стоит - мести или не мести. Он метёт, и делает это хорошо. А если ему не платят - тут просто встаёт вопрос, нравится ли ему мести настолько, чтобы заниматься этим задаром, или лучше сменить деятельность. Но отсутствие платы - не повод плохо мести. Мети или не мети, но если метёшь - мети хорошо. Это - профессиональный долг. А личное - это то, что тебе мешает это делать. Ты разобижен, тебе не дали, не заплатили, тебе лень, ты завидуешь дворнику из соседнего двора - и в результате дёргаешься, машешь криво, мусор пропускаешь...Нарочно пропускаешь, чтоб нагадить. Мало того - ты ещё метлу сломать норовишь, отомстить. А дальше так пойдёт - опустишься до того, что ночью насрёшь посреди двора - пусть знают! Это - рабство. Человек чести просто заканчивает работу максимально хорошо, ставит метлу в угол и уходит…"

(Сергей Саныч, который всегда гениально выражает и публикует в открытую такие мысли, которые только едва теплятся в моей голове и до которых я мечтаю дорасти)

Вот к такому пониманию, отношению и восприятию я стремлюсь и считаю это идеальным.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Задумчиво сидя за барной стойкой, глядел на пушистые хлопья снега за окнами бара. Курили на пронзительном морозном ветру и говорили о Шэйллхэ.

Каждый день воспринимается как нечто бесценное.
Сейчас идёт моё любимое время в году. Период конец января - середина марта - это одно из двух времён года, когда я в полной мере чувствую себя живым, и мне ничто не мешает глючить, творить и наслаждаться происходящим. Второй такой период - конец октября-ноябрь, но конец января-февраль я люблю больше.
Когда закончились все эти праздники, заставляющие погружаться во внешнее, отгремела вся эта новогодняя суета, и ещё не началась весна, а с ней - сезон поездок, встреч и опять-таки праздников.
Когда ты можешь плотно погрузиться в себя и свой мир. Когда нет никакой докучливой жары и яркого солнца - поэтому чувствуешь себя намного лучше, чем летом, и можешь носить любимую одежду, не оголяя руки.
Когда все нормальные люди сидят дома или, чертыхаясь, несутся домой как можно скорее - поэтому улицы, променады и парки божественно пустынны, и можно бродить по ним в одиночестве!
Когда во внешней жизни ничего не происходит - и именно поэтому столько всего происходит внутри, каждый день столько важного, яркого и прекрасного, что записать бы - но ты не успеваешь записывать, и просто идёшь дальше сквозь эту алмазную метель, которая бушует над городом и внутри тебя.
Иногда мне хочется, чтобы январь и февраль были разика в два длиннее, чем остальные месяцы в году. Или хотя бы как ладианский Церро - по 40 дней.
Второй день у нас довольно сильный мороз - минус 4-5 градусов, и лежит снег! А иногда ещё и порхает в воздухе мягкими белыми хлопьями!
Вчера он именно так и делал, и деревья стояли сказочные, с "накрахмаленными" ветвями, поэтому я, несмотря на приступ мигрени, пошёл домой пешком через полгорода - я просто не мог пропустить такую красоту, и я не пожалел об этом )))
Я хочу ещё мороза! Хочу реально сильного мороза, такого, чтобы под двадцатку, чтобы снег оглушительно скрипел, а из печных труб вылил густой белый дым - прямо вверх, к морозному бледно-голубому небу...

love is...
...Подняться в 6 утра, когда тебе вставать не раньше половины девятого, чтобы любоваться лунным затмением.
Вот таким было сегодняшнее утро в моём городе.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра