Шэйллховский стих по следам сегодняшнего взгляда в Эпоху Раскола. Археологичили про Реми (Эскарем, последующая итерация Лери Арьендера, - воплощение Шэйллхэ во времена Эпохи Раскола, когда его не звали Шэйллхэ), и тогдашнюю инкарнацию (инкарнации?) Огонька.
Целитель и Менестрель.
Смутное:
Они странствуют по дорогам континента людей, расколотого религиозными и феодальными войнами, - каждый в одиночку, но периодически встречаются в самых неожиданных местах. Или в самых ожидаемых. Сценарий их встречи - темница, оба в кандалах и впереди маячит суд инквизиции. И только потом - придорожные таверны, где один из них зарабатывает ужин сказками, спетыми под перебор струн, а второй тихо сидит в сторонке и прячет лицо под капюшоном, пока кто-нибудь не узнает и не зашепчет соседу: "глядите, это же тот самый, про которого говорят, что он исцеляет наложением рук..."
Ну и бесконечные ночёвки в лесах, мокрых от ливня, когда тянет вспоминать у костра, завернувшись в плащи, сказания памяти о древней земле, которая, казалось, была сном...

Пишет  Jzheislinh Sheillhe:

Там, где руки сжимают нить, где скользит и режет, не отпустить, не оборвать, ранам быть вечно свежими - словно цветы молодой весны, о, божественно-нежной, поклонимся же Ей, упадем в Её мягкие травы - уставшими от дороги, от людских слов жестоких, от наших губ остывших, и снов золотых, далёких, не отпустить, не оборвать нить, что скользит и режет, ранам быть вечно свежими - там, где живет надежда, если больно - жива надежда, мы идём по лучу, и пусть луч нам ладони режет, мы с тобою, мой друг, всё те же... Извини, я молчу, молчу.

URL записи