Джей проснулся на рассвете, от утреннего холода, пробравшегося в постель. Ночью был мороз, и тонкое стекло высокого стрельчатого окна запотело. Увидев это, Джей тут же оставил мысль позвать кого-нибудь запалить огонь в камине. Он вскарабкался на подоконник и несколько секунд просто смотрел на затуманенное стекло. Какой замечательный кусочек чистого пространства! Нетронутая поверхность, чувство возможности. Стоит прикоснуться - и родится изображение, картинка, надпись... Или просто линии случайной формы - и только от тебя зависит, какой будет эта маленькая новая реальность, что она будет значить, и будет ли она значить хоть что-то вообще...
Он замер, полузакрыв глаза и приблизив ладони к стеклу – не касаясь, а словно ощупывая пространство между ними и поверхностью. Пытаясь ухватить канву узора, который просится быть проявленным, высвобожденным из этой однообразной серой дымки. Мир вокруг будто смазался, и он явственно ощущал, как бьётся его сердце, как стремится по жилам кровь. Его чуткие пальцы легли на стекло, проводя линии.
Сосуды. Кровеносные сосуды разбегаются, змеятся, извиваются, завораживают узором. Они похожи на дороги, стремящиеся оплести мир своей тонкой сетью. Дороги ветвятся и струятся, они похожи на реки, несущие воды – кровь Матери Мира – к морю. Море змеится течениями, и порывы ветра рисуют на нём реки, дороги, вены и ветви. Вены моря и морские дороги тянутся ветвями. Ветви великого дерева, переплетаясь, раскидываются в все концы вселенной.
Закончив рисовать, Джей слез с подоконника, отошёл на пару шагов и принялся разглядывать своё творение. Из-за далёкого кряжа Тамбеи поднималось солнце, и вены-ветви-реки-дороги вспыхнули рыжим светом, будто и впрямь наполнившись кровью… А потом туманная мгла, служившая им основой, стала медленно таять, и Джей вздохнул в ответ на какое-то невнятное, но пронзительно-тоскливое чувство, глядя, как реки теряют берега, а над Эбберией наступает утро.