...Гнётся вереск к земле,
Потемнел горизонт,
Облака тяжелеют,
В них все меньше просветов.
Ты сидишь на холме
Неподвижно, безмолвно.
Все слова уже сказаны,
Все песни допеты.
Но я знаю, найдутся ключи
И откроются двери
Для того, кто умел верить.
И над тёмными водами мрака
Взойдёт голубая звезда
Для того, кто умел ждать...
(Флёр)

Мне снилось, будто мы с братом на каком-то большом озере, где много пирсов, променадов, пристаней и т.д., куча народу, между пристанями курсирует катер, он плывёт как бы по каналу, образованному всеми этими деревянными "берегами". Выглядит это всё довольно отвратительно, муторно, суматошно, но это вода, моя вода, моя стихия, родная любимая вода, и я довольствуюсь самим ощущением её близости. Мы с Р. плывём на катере, в числе других пассажиров, всюду вокруг - и на борту, и на берегах - очень много людей. С нами какой-то мужик, который пытается поддерживать разговор о чём-то совершенно неинтересном. Мои мысли в это время заняты только одним: я нашёл кусок пенопласта и пару щепок, и думаю, что из этого выйдет отличный корабль, он даже по каким-то причинам выструган по форме корабля. Я хочу его запустить, как делал в своём детстве, но мне мешают люди. Сначала я думаю пустить его с кормы того плавсредства, на котором мы плывём, но всюду слишком много людей, да и в протоке за нами есть другие катера, мне не хочется, чтобы мой кораблик повстречался с одним из них. Потом мы причаливаем к пирсу, и я думаю, что можно будет запустить с этого пирса. Но опять же повсюду очень много людей, я не хочу, чтобы они это видели, и тщетно пытаюсь ждать момента, когда народу рядом будет поменьше. Кроме того, с того пирса, на котором мы сейчас, дует не особо удачный ветер. Мы едем или идём пешком на какой-то другой берег, и я запускаю кораблик там. В конце я вижу его на воде, удаляющимся, и думаю о том, что - да, у него не такие высокие мачты и не такие большие паруса, как у тех, что я делал во времена детства, в 90-е годы, но зато его точно не перевернёт ветер.

Вот снова еду в Москву и опять накрыло всей жутью, болью и чувством вины. Ни один перелёт не обходится без этого, и я не знаю, будет ли когда-нибудь иначе.
Вслед за мрачными мыслями депресняк попёр, разгоняясь, словно поезд без тормозов, пущенный под горку. Сижу укошмаренный, и вдруг в наушниках в режиме рандома включается эта песня Флёр, которую когда-то давно Анечка прислала. Она тогда написала, что песня ассоциируется у неё со мной, и с тех пор всякий раз, как её слышу, для меня это звучит как если бы это она ко мне обращалась. Сразу стало хорошо. Вот такие чудеса творят дружба и музыка...