Сейчас вот внезапно в соцсети наткнулся на такое:

«За кого вышла замуж Корделия?
читать дальше
Рискнём предположить, что история короля Лира и трёх его дочерей известна сейчас не только почитателям Вильяма нашего Шекспира, увековечившего всю компанию в своей бессмертной трагедии, но и весьма широкому кругу людей, даже не державших саму книгу в руках. Казалось бы – о сюжете и персонажах весьма затруднительно сказать что-нибудь свеженькое, да ещё такое, что могло бы хоть краешком касаться славянской мифологии. Но мы всё же совершим попытку это сделать.

Не секрет, что источником для шекспировского «Короля Лира» послужила «История бриттов» Гальфрида Монмутского. Из неё же на страницы трагедии перекочевал светлый образ Корделии ( в «Истории» она – Кордейла). На Гальфрида частенько кивают – мол, древние властители, описываемые им, на самом деле никакие не исторические личности, а вочеловеченные божества кельтов Британии. В интересующем нас случае это мнение можно счесть стопроцентно верным. Аутентичная бриттская (точнее валлийская) традиция называет Кордейлу-Корделию её законными именем – Кройддилад, дочь Ллуда. На этом тождестве, в частности, настаивает Джон Маккалох в своей «Религии древних кельтов». За обладание «самой прекрасной девой на трех главных и трех соседних островах», как именуется наша героиня в «Мабиногионе», обречены вести нескончаемую борьбу два непримиримых противника. Гвиттир, сын Гврейдавла, явственно солярный товарищ, и Гвин, сын Нудда, божество мира потустороннего (Аннуна), сходятся в поединке аккурат каждое первое мая (сакральная дата, кстати), имея в перспективе продолжать сие немудрящее развлечение вплоть до зловещего Судного дня*. Вот на Гвине мы и остановимся подробнее, тем более из двоих соперников именно ему, согласно «Чёрной книге Кармартена», принадлежит немаловажный для нас эпитет «возлюбленного Кройддилад».

А «возлюбленный», надо сказать, очень и очень непрост. Пожалуй, самая известная его ипостась – предводитель Дикой Охоты, зловещей своры Кун Аннун (псов Аннуна). Из той же «Чёрной книги Кармартена» мы узнаём, что он ещё и психопомп**, собирающий души павших воинов и препровождающий их в мир иной. (…)»

Дело в том, что образы «Короля Лира» у меня очень тесно связаны с прохождением Пути Пе («Башня Слёз»). Во время и после этого прохождения меня преследовал образ короля Лира и упоминания о Корделии.
Например:

Дай доброй дороги мне, осени дух беспокойный!
Кончается праздник. Покинем застолье достойно.
Выходят все сроки. Извозчики спят по квартирам.
Не по миру дай мне пойти - дай уйти себе с миром.
Отшельничью мантию - в клочья! В канаву - корону.
Всевластья Кольцо променять на кольцо Соломона.
Сдать крылья в ломбард и забыть забрать скромные гроши,
И петь о любви на концерте гуляющих кошек.
Дай доброй дороги - как прописям - слева направо,
Я выпью с улыбкой твою ледяную отраву,
Я вброд перейду твоих рек нестерпимую горечь,
Чтоб вызвать на танец угрюмую барышню Полночь.
Чтоб, плача под ливнем, растоптан по голой равнине,
Кричать Мирозданью прекрасной Корделии имя,
И в Хлева отверстую пасть - пасть легко и бесстрашно,
И петь Марсельезу на пепле разрушенной башни.

Или

Единственная любовь Лира

Тем, кто любит меня больше жизни -
Не отмерю щедрот. Не отмерю я.
Тех, кому страсть дороже отчизны -
Изгоню прочь за прочные двери я.
Лишь тебе я пою, о сердечная!
И под небом одной тебе верю я -
Злато сердца, краса бесконечная!
О, Корделия! О, Корделия!

Нам с тобою все кубки - отравлены,
Все пентакли наши - рассеянны,
Обезглавлены мы. Обезглавлены.
Оклеветаны и осмеяны.
Но поверженный - плачу от счастья я,
И под ливнем танцую беспечно я.
Ибо цену узнал я всевластия,
О, Корделия! О, сердечная!

Се венец мне - корона из терния,
Се одежды мне - травы поникшие.
Видел в прах обращённые стены я
И узнал, как целуются нищие.
Но богаче царей всех под небом я:
Взор прозрел слепотой, как победою!
Твоё имя пою, о Корделия!
Ибо имя Любви ныне ведаю.

Однако помимо Лировских ассоциаций, у Пути Башни есть другие, куда более классические символы. Один из них – как раз Дикая Охота (она заявлена в соответствиях Пе у Хайдрика и некоторых других каббалистов). Образы Дикой Охоты тоже очень ярко использовались мною (и не только мною) в практике прохождения этого Пути, особенно в динамических медитациях, для которых я использовал Riders of the Storm – песню Джима Моррисона, который написал её на контакте с индейским шаманом, и в которой запечатлён дух Дикой Охоты. Дикая Охота также связана с Самайном - которым заканчивалась практика.
В этой связи очень интересен этот разбор, где Корделия внезапно (?) оказывается связана с Дикой Охотой через своего супруга, который вёл нас в царство Смерти.
Что ещё интереснее – синхрон имел продолжение, никак событийно не связанное с этим постом: существо, с которым у меня крайне интересная связь, одновременно присылает мне рассказ о своём видении (связанном со мной), в котором фигурирует Башня, из которой нельзя выйти никоим образом, кроме как выбросившись в море (собственно, кульминационный образ Пути Пе – Башня Слёз – это тоже башня, из которой не выбраться, точнее, покинуть её возможно только бросившись с крыши в эфир - что и следует сделать в заключительной сцене Прохождения.