Вчера наконец-то дополз до Химринга и остался с ночёвкой )) Впервые пришёл в этот дом не совсем в гостевом режиме, т.е. не в формате "петь песни и общаться", а в формате - прийти после работы в тотально бытовой пожизняк. Там хорошо. Там уютный рабоче-занятой Хэлльф (который, впрочем, порой выныривает из работы в разговор), там пушистые юные рыжие джедаи, которые носятся, играют с моими подвесками на цепочке чудес и мурчат в меня, там любимый близнец. Там спокойно и светло.
Ночевали в Солнечной комнате (назовём её так). По сравнению с остальным Химрингом там энергетически "сквозит", как утверждают Хэлле и Шэллз, но я, очевидно, настолько закалён, что не почувствовал ) По сравнению с Вайлдхани там санаторий )))
Это была прекрасная ночь и прекрасное утро. С СЫРНИКАМИ.
Это сделало мой следующий день.
Ведь мы с Шэллзом говорили весь вечер о том, как хочется сырников на завтрак, и что надо сходить купить творогу, но, конечно, никто не пошёл, потому что оба устали после работы, и хотелось уже залечь, и было в лом, и вообще.
И тут Хэлле в ночи куда-то уходит (мне хотелось рвануть за ним с попытками выяснения: "ты-куда-в-ночь-зачем-всё-ли-нормально-тебе-помочь?!", но Шэллз объяснил, что Хэлльф порой гуляет по ночам, и это нормально). А наутро на кухне мы нашли пачку творога ))) благословенны дома, где существа покупают творог в ночи, потому что он нужен кому-то, у кого нет ресурса дойти и купить... Вообще без всякой просьбы (нам бы и в голову не пришло попросить о чём-то таком!!!)
Я перестраиваюсь на такой ритм жизни, при котором смогу если не жить на два дома, то, по крайней мере, часто приходить туда. Ну, моя работа прямо посередине между Вайлдхани и Химрингом, чё.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Мне тут вчера снился такой интересный сон, надо рассказать. Мы с Шэлле и ещё кем-то (было много народу) были в каком-то здании (не то отель, ге то санаторий, что-то общественное). Общались. Снаружи что-то происходило, и я думал о войне (вероятно последствия того, что по дороге из Праги проезжали через Дрезден с остановкой там, и меня там сильно тряхнуло). В какой-то момент здание, в котором мы были, содрогнулось, мощно, как при землетрясении (в реале землетрясений со мной никогда не случалось, если что, но это было очень яркое ощущение, реалистичное!), а через несколько мгновений я увидел в большие панорамные окна, как мимо проносятся дома, крыши, реалии города, и понял, что дом, в котором мы, куда-то ЛЕТИТ. Вот прям летит. Дом. Все кругом, кроме Шэлле, были в панике, кто-то сказал, что наверное началась война, а кто-то кричал "мы все умрём". Я пытался осознать и прочувствовать этот концепт, что сейчас вот, прям сейчас, умру, и понял, что в этом больше всего меня беспокоит то, что БМ до сих пор не издано. Я подумал: как хорошо, что книга осталась у Кота (по сюжету сна ты был где-то в безопасности, явно), он разберётся, что делать ))) и успокоился, как самурай перед последним мигом, но в итоге наш дом плавно куда-то приземлился, никто не погиб, войны не было, а жизнь продолжалась.
(скопировано из переписки)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Мы на польской границе.
Вообще-то, я собирался написать какой-нибудь вдумчивый пост и порефлексировать, наконец-то оказавшись в ситуации, когда не надо никуда спешить и ничего делать, и можно спокойно залезть в дневник, - то есть, в автобусе по пути в Прагу.
Однако на практике выяснилось, что а) граница у нас тут намного ближе, чем я ожидал, и домчали мы до неё так, что за переписками с друзьями, дружно желавшими Серебром путь, и обсуждавшими то обстоятельство, что как минимум часть из существ нематериально едет с нами, я не успел заметить дороги; б) ситуация, когда не надо спешить и нечего делать - не про этот случай, т.к. я внезапно вспомнил, что обещал группе редактуру текста "Парусника", аннотацию к песне и ТЗ для художника, который будет делать иллюстрацию. Причём всё это нужно к выходным.
В общем, я обнаружил, что очень быстро умею укладывать непоющиеся строчки в поющиеся, писать ТЗ и т.д., вот зачастую сидишь дома - ничего не пишется, а в ночи на польской таможне, когда понимаешь, что связь вот-вот вырубится - пожалуйста.
Хей-хо, и я успел )))
А ещё у меня был очень весёлый таможенный досмотр ))) потому что со мной ещё как минимум три призрачных существа едут в эту поездку, так и ожидал, что погранслужба, глядя на меня, заявит: "со змеями нельзя!" )
Впрочем, змейство давно уже спит и не отсвечивает. Я протащил его на плечах мимо всех кордонов, и тепепь мы вот-вот тронемся в путь.
И скоро действительно вырубится связь ))

В пятницу мы с Шэллзом всё же добрались до Химринга.
Благодаря больничному старшего брата, моим выходным и согласию Хэлльфа отложить дела до понедельника, переезд получился плавным - уехать к Хэлле, чтобы на следующий день снова приехать в Вайлдхани и вместе провести выходные - так проще привыкнуть к необходимости жить порознь.
Радостно снова увидеться с Хэлле - за это время ощутил, как сильно по нему соскучился.
Пели "Штормовой прилив" (впечатлившись тем, что он и поётся-то в Шэйллховской здешней манере пения, и так у Хэлле получилось изначально, несмотря на то, что эта манера не вполне похожа на его собственную), "Дороги" (разумеется, в своём варианте последней фразы), "На грани осень и зимы" (всегда мечтал её спеть вместе с Шэллзом) и "Надежда - компас земной", которая внезапно идеально легла как песенная иллюстрация к предыдущему вечеру.

На выходных были иероглифы, фильмы и Карабузя.
Про иероглифы: мы выяснили, что, по ходу, было как минимум две системы письменности, более сложная и более упрощённая.
Ещё последовательность иероглифов, вероятно, была иной, чем та, которую вытаскивал я, и это вывел Шэлле из того, что в усложнении начертания от иероглифа к иероглифу прослеживается закономерность.

А сегодня весь вечер гуляли по Острову Канта, разговаривая об истории Кнайпхофа, Кёнигсбергских мостах, доказательствах существования Бога и методах забарывания несовершенства эгрегориальностью, залипая на фиолетовую листву, общаясь с деревьями, любуясь тем, как красив собор в ранних туманных сумерках, следя за плывущей по Прегели ряской и наблюдая за людьми, прыгавшими в реку с Эстакадного моста.

...Дождевые капли на твоём лице... Ты улыбаешься деревьям, гладя мокрые листья. Мы обнимаемся под навесом ветвей огромного... (биологи, на помощь. Не знаю кого, в общем, но оно красивое и растёт на острове Канта, и особенно красиво на фоне собора). Река несёт мимо старого причала зелёные узоры ряски - они похожи на странные ландшафты дальних миров. Ты разговариваешь с Миром, гладя переливчатую шкуру реки руками, не касающимися воды, и я чувствую космическое, ни с чем не сравнимое спокойствие.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Сегодня во сне Шэлле видел сон, в котором ему явился иероглиф Эшш. Сон мифологичный, в духе сакримических притч, и пересказ его, возможно, будет отдельным постом, если брат его запишет.
Но главное - моё утро началось с Шэлле, рисующего за чашкой кофе правильное написание Эшш.
И как же я люблю этот невинный вопрос: "Рэйн, скажи, а у нас ничего не было похожего вот на это?"...

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Спокойное море она любит больше, чем бурное, но воспринимает его довольно необычно. "Со штормовым морем всё понятно. Оно опасное. А когда спокойное - ничего непонятно. Обманчивое впечатление. Иллюзия того, что тебе ничего не грозит."

(Леди Я. про Журавлик) Фраза, в которой я вижу очень точное восприятие сути дуальности Шэйллхэ и Ллхаймэ.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Вчерашнее занятие фейнганикой поставило нас в тупик вопроса, как правильно писать Дэйн.
Заниматься с Шэлле - не только огромное удовольствие, но и постоянное напоминание о том, как Надо вытаскивать из памяти иероглифы.
Шэлле задаёт правильные вопросы.
Что изначально обозначал Дэйн? У каладэ. Не у людей. У людей есть понятия Империя и Император, есть понятие власти. Так что в человеческой языковой системе Дэйн стал ассоциироваться с территорией и властью. Но не у каладэ. Что же у каладэ?
И отвяжись уже от соответствий Таро.
Правильные вопросы.
Благодаря им я вспомнил, как иероглиф Дэйн впервые явился в моей голове в этой жизни: биологически мне было 4 года. Я увидел его нарисованным, его рисовал Лиэсэ Моора. Он обозначал им своё жилище. И в моём сознании, в сознании четырёхлетнего ребёнка, не знающего каладский (в этом мире) это ассоциировалось со словом "пещера".
Дэйн - это Пещера. Пещера - это каладский песчанниковый лабиринт, с золотым песком и потоками света сквозь трещины в стенах... Да.

А вот что было потом:

Пишет  Jzheislinh Sheillhe:

Любой лабиринт ведет к Богу, прячет Бога и прячет от Бога, в зависимости от целей. Любой лабиринт может быть чем угодно, он путь каждой вещи и золото сути, сплетенное в знаки. Мой дом - лабиринт чудес, я отдал ему имя, как сфинксу, загадкой в ответ на загадку, и смех пронизал наши темные души сиянием знания.
Поэтический пересказ некоторого концепта, можно сказать и так. Вечером мы вспоминали суть и начертание иероглифа Дэйн, а ночью общался на ту же тему с Лиэссэ Моора, судя по всему. Через сны и до местной яви пытался передать Дэйн узором тела, но не получалось передать, вился по постели ужом. Не получалось, потому что переплетался в прохладные жемчужные нити, обнимая Рэйна и пытаясь ему напомнить. Но и так неплохо, для начала
_______
Зиккурат, солнечный лабиринт Лиэссэ Моора...

URL записи

Осталось только его нарисовать )))

Манан, Повелитель Вод. Тот самый Великий Змей, которого перекусил Йат, после чего на свет появились близнецы Шэйллхэ и Ллхаймэ.
Это наш с Шэйллхэ первый совместный рисунок - в смысле, на физическом плане совместный.
Самое ценное, что получилось спонтанно. Т.е не было предварительного понимания, образа, который был бы в голове у меня или у брата.

..."Если бы боги курили, они курили бы звездный свет".
Августовская ночь, мягкая, как бархат, парной воздух, длинные пряди винограда, резкие тени листвы, пара ярких звёзд надо всем этим. Мы курим на "нашем" месте - в саду соседнего дома, его лицо в тени, но я вижу, как он улыбается, протягивая мне сигарету. Ночная темнота и моё сэйдамическое зрение преображают и без того прекрасную реальность - он выглядит совершенно в точности как дома. Только младше того видимого возраста, который он там обычно любил носить.

Сегодня мы весь день занимались фейнганикой, а потом, вечером, засели вместе рисовать и нарисовали портрет отца. Рисовать вдвоём один рисунок - упоительно. Но особенно сильно - когда начинаешь рисовать без предварительного видения, с чистого листа в прямом и переносном смысле, вытаскивая образ из памяти друг друга в процессе, слово за слово, штрих за штрихом.

Мне мало всего этого. Не хватает времени. Не хватает возможностей фиксировать всё важное, что происходит каждую минуту. Каждое слово, открытие, воспоминание....
Завтра отправим его в Химринг. Мне сложно от этого. Я пытаюсь осознать, что ещё месяц назад мы жили в разных городах, а сейчас будем жить всего-навсего в разных районах маленького города. Но всё равно сложно.

Сегодня мы с Шэйллхэ наконец-то плотно занялись фейнганикой.
Заниматься языком мы собирались планомерно и последовательно изначально, ещё до переезда, но в реале дошли до фейнганики после того, как Шэлле начал внезапно слышать слова.
Все дни после этого мы осторожно медитировали а потом, когда выдался свободный от всего день (а выдался он сегодня), сели у алтаря, обложившись перьями, словарями и кофейной бумагой, и отправились в путешествие по родному языку.
На пару открываешь и понимаешь такие вещи, до которых никогда не дошёл бы в одиночестве. Хорошо получается проверять правильность написания/понимания/рассуждений друг об друга: там, где мне только казалось, что "с этим знаком что-то не так", Шэлле говорит: "не то, не воспринимаю!" или сразу рисует как надо. А я узнаю. Как я уже много раз упоминал, я уверен в начертании очень немногих иероглифов. Теперь мы с Шэлле решили перепроверить написание и, где возможно, выправить.

Мы разобрали три первых иероглифа высокой фейнганики (после чего Шэлле скакал по квартире в позе, изображающей иероглиф Альда, вибрируя соответствующий звук, и, помимо того, что это само по себе было весело, это привело нас к воспоминанию о том, что существовала практика медитации на сакримы через определённые позиции тела (штука чем-то сродни йоге). Вероятно, что не только сакримическую высокую фейнганику, но и абсолютно все иероглифы можно было выразить через язык тела (для физического выражения некоторых иероглифов было необходимо несколько человек, что порождало групповые ритуальные практики), причём этот способ служил не для общения (хотя при определённых обстоятельствах мог использоваться и так), а для медитаций на смыслы, понятия, философские категории, состояния и т.д. и применялся в обучении, философии и магии. (Ламбитские мудры, кстати, которые упоминаются в БМ, - это упрощённая система языка жестов, которая произошла, по-видимому, как раз оттуда).
Говорили о разности "коренных" архетипических звуков в ладианской культуре по отношению к известным нам культурам этого мира. О том, что здесь "м" - это мать, материя, смерть, тьма и т.д. - всё иньское, инертное, неподвижное, но принимающее-в-себя, порождающее-из-себя. В нашем мире буква "м" является языковым проявлением природа сакрима Меам, всё наоборот: "м" - это Подвиг, Поступок, Прорыв (кстати, никогда не понимал, почему все эти слова здесь пишутся через пассивную и инертную букву "п" ), а порождающее начало - это Гидес.
Под конец увлеклись Меамом и смыслами вокруг него, включая обратный к нему иероглиф Менда, который произносится как "мн" и, кстати, как раз связан с понятием материи.
После пары часов с бумагой, перьями и чернилами у нас материала для размышлений столько, что потребуется немало времени, чтобы всё это переварить. О каждом открытии хочется писать отдельно много слов.
Этим надо заниматься. Систематически. Регулярно.
Нам нужно много времени. Одним иероглифом, одним понятием можно заниматься целый день (и даже многие дни, я чувствую...). Нельзя спешить.
Я вспоминаю свой айктобер прошлого года. У меня была хорошая идея каждый день рисовать какое-нибудь слово, и были даже задания, и была неслабая мотивация в лице людей, которым это тоже интересно. Но было не с кем. Теперь есть.
Я называл его Хранителем вдохновения мастера Текста ещё тогда.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Шэлле занимается иероглификой в последние дни. Только не путём рисования иероглифов (пока), а путём вытаскивания звучания на слух...
А сегодня он рисовал... Идти на работу, зная, что он сидит за моим алтарём с пастелью и акварелью - это очень особенное чувство.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра